воскресенье, 5 января 2014 г.
Проза про Велику Вітчизняну війну
Писать правду о войне очень опасно и очень опасно доискиваться правды... Когда человек идет на фронт искать правду, он может вместо нее найти смерть. Но если едут двенадцать, а возвращаются только двое – правда, которую они привезут с собой, будет действительно правдой, а не искаженными слухами, которые мы выдаем за историю. Стоит ли рисковать, чтобы найти эту правду, – об этом пусть судят сами писатели.
Эрнест Хемингуэй
По данным энциклопедии "Великая Отечественная война", в действующей армии служило свыше тысячи писателей, из восьмисот членов московской писательской организации в первые дни войны на фронт ушло двести пятьдесят. Четыреста семьдесят один писатель с войны не вернулся – это большие потери. Они объясняются тем, что писателям, большинство которых стали фронтовыми журналистами, случалось порой заниматься не только своими прямыми корреспондентскими обязанностями, а брать в руки оружие – так складывалась обстановка (впрочем, пули и осколки не щадили и тех, кто в такие ситуации не попадал). Многие же просто оказались в строю – воевали в армейских частях, в ополчении, в партизанах!
Писатель Б. Васильев
В военной прозе можно выделить два периода: 1)проза военных лет: рассказы, очерки, повести, написанные непосредственно во время военных действий, вернее, в короткие промежутки между наступлениями и отступлениями; 2)послевоенная проза, в которой происходило осмысление многих больных вопросов, как, например, за что русскому народу выпали на долю такие тяжкие испытания? Почему в первые дни и месяцы войны русские оказались в столь беспомощном и унизительном положении? Кто виноват во всех страданиях? И другие вопросы, которые возникали при более пристальном внимании к документам и воспоминаниям очевидцев в уже отдаленном времени. Но все же это условное деление, потому что литературный процесс – это явление порой противоречивое и парадоксальное, и осмысление темы войны в послевоенное время было сложнее, чем в период военных действий.
Война явилась величайшим испытанием и проверкой всех сил народа, и эту проверку он выдержал с честью. Война была серьезнейшим испытанием и для советской литературы. В годы Великой Отечественной войны литература, обогащенная традициями советской литературы предшествующих периодов, не только сразу откликнулась на происходящие события, но и стала действенным оружием в борьбе с врагом. Отмечая напряженную, поистине героическую творческую работу писателей во время войны, М. Шолохов говорил: "Была у них одна задача: лишь бы слово их разило врага, лишь бы оно держало под локоть нашего бойца, зажигало и не давало угаснуть в сердцах советских людей жгучей ненависти к врагам и любви к Родине". Тема Великой Отечественной войны и сейчас остается предельно современной.
Великая Отечественная война отражена в русской литературе глубоко и всесторонне, во всех своих проявлениях: армия и тыл, партизанское движение и подполье, трагическое начало войны, отдельные битвы, героизм и предательство, величие и драматизм Победы. Авторы военной прозы, как правило, фронтовики, в своих произведениях они опираются на реальные события, на свой собственный фронтовой опыт. В книгах о войне писателей-фронтовиков главной линией проходит солдатская дружба, фронтовое товарищество, тяжесть походной жизни, дезертирство и геройство. На войне разворачиваются драматические человеческие судьбы, от поступка человека зависит порой его жизнь или смерть. Писатели-фронтовики – это целое поколение мужественных, совестливых, многое испытавших, одаренных личностей, перенесших военные и послевоенные невзгоды. Писатели-фронтовики являются теми авторами, которые в своих произведениях выражают точку зрения, что исход войны решает герой, сознающий себя частицей воюющего народа, несущий свой крест и общую ношу.
Опираясь на героические традиции русской и советской литературы, проза времен Великой Отечественной войны достигла больших творческих вершин. Для прозы военных лет характерно усиление романтических и лирических элементов, широкое использование художниками декламационных и песенных интонаций, ораторских оборотов, обращение к таким поэтическим средствам, как аллегория, символ, метафора.
Одной из первых книг о войне была повесть В.П. Некрасова "В окопах Сталинграда", опубликованная сразу же после войны в журнале "Знамя" в 1946 г., а в 1947 году была написана повесть "Звезда" Э.Г. Казакевичем. Одним из первых А.П. Платонов написал драматическую историю возвращения фронтовика домой в рассказе "Возвращение", который был опубликован в "Новом мире" уже в 1946 году. Герой рассказа Иванов Алексей не торопится домой, он обрел среди однополчан вторую семью, он отвык от домашних, от семьи. Герои произведений Платонова "…шли теперь жить точно впервые, смутно помня себя, какими они были три-четыре года назад, потому что они превратились совсем в других людей…". А в семье, возле его жены и детей появился уже другой мужчина, которого осиротила война. Трудно происходит возвращение фронтовика к другой жизни, к детям.
Самые достоверные произведения о войне создали писатели-фронтовики: В.К. Кондратьев, В.О. Богомолов, К.Д. Воробьев, В.П. Астафьев, Г.Я. Бакланов, В.В. Быков, Б.Л. Васильев, Ю.В. Бондарев, В.П. Некрасов, Е.И. Носов, Э.Г. Казакевич, М.А. Шолохов. На страницах прозаических произведений мы находим своеобразную летопись войны, достоверно передававшую все этапы великой битвы советского народа с фашизмом. Писатели-фронтовики, вопреки сложившимся в советское время тенденциям к лакированию правды о войне, изображали суровую и трагическую военную и послевоенную действительность. Их произведения – правдивое свидетельство времени, когда Россия воевала и победила.
Большой вклад в развитие советской военной прозы внесли писатели так называемой "второй войны", писатели-фронтовики, вступившие в большую литературу в конце 50-х – начале 60-х годов. Это такие прозаики, как Бондарев, Быков, Ананьев, Бакланов, Гончаров, Богомолов, Курочкин, Астафьев, Распутин. В творчестве писателей-фронтовиков, в их произведениях 50-60-х годов, по сравнению с книгами предшествующего десятилетия усиливался трагический акцент в изображении войны. Война в изображении прозаиков-фронтовиков – это не только и даже ни сколько эффектные героические подвиги, выдающиеся поступки, сколько утомительный каждодневный труд, труд тяжелый, кровавый, но жизненно необходимый. И именно в этом каждодневном труде и видели советского человека писатели "второй войны".
Дистанция времени, помогая писателям-фронтовикам увидеть картину войны гораздо яснее и в большем объеме, когда появились первые их произведения, была одной из причин, обусловивших эволюцию их творческого подхода к военной теме. Прозаики, с одной стороны, использовали свой военный опыт, а с другой – опыт художественный, позволивший им успешно реализовать свои творческие замыслы. Можно отметить, что развитие прозы о Великой Отечественной войне со всей очевидностью показывает, что в кругу основных ее проблем главной, стоящей на протяжении более чем шестидесяти лет в центре творческого поиска наших писателей, являлась и является проблема героизма. Особенно заметно это в творчестве писателей-фронтовиков, крупным планом показавших в своих произведениях героизм наших людей, стойкость солдат.
Писатель-фронтовик Борис Львович Васильев, автор любимых всеми книг "А зори здесь тихие" (1968), "Завтра была война", "В списках не значился" (1975), "Аты-баты шли солдаты", которые были экранизированы в советское время, в интервью "Российской газете" от 20 мая 2004 г. отметил востребованность военной прозы. На военных повестях Б.Л. Васильева воспиталось целое поколение молодежи. Всем запомнились светлые образы девушек, соединивших в себе правдолюбие и стойкость (Женя из повести "А зори здесь тихие... ", Искра из повести "Завтра была война" и др.) и жертвенную преданность высокому делу и любимым (героиня повести "В списках не значился" и др.). В 1997 писатель был удостоен премии им. А.Д. Сахарова "За гражданское мужество".
Первым произведением о войне Е.И. Носова был рассказ "Красное вино победы" (1969 г.), в котором герой встретил День Победы на казенной койке в госпитале и получил, вместе со всеми страдающими ранеными, стакан красного вина в честь этого долгожданного праздника. "Доподлинный окопник, рядовой боец, он не любит говорить о войне… Раны бойца больше и сильнее скажут о войне. Нельзя всуе трепать святые слова. Как впрочем, нельзя и врать о войне. А плохо писать о страданиях народа – стыдно." В повести "Хутор Белоглин" Алексей, герой повести, все потерял на войне – ни семьи у него, ни дома, ни здоровья, но, тем не менее, остался добрым и щедрым. Евгений Носов написал на рубеже веков ряд произведений, о которых Александр Исаевич Солженицын сказал, вручая ему премию своего имени: "И, донося через 40 лет всю ту же военную тему, с горькой горечью вcколыхивает Носов то, что больно и сегодня.… Этой неразделенной скорбью замыкает Носов полувековую рану Великой войны и всего, что о ней не рассказано и сегодня". Произведения: "Яблочный спас" "Памятная медаль", "Фанфары и колокола" – из этого ряда.
Писатели-фронтовики, друзья - В. Асафьев и Е. Носов, 1964 г.
В 1992 году Астафьев В.П. опубликовал роман "Прокляты и убиты". В романе "Прокляты и убиты" Виктор Петрович передает войну не в "правильном, красивом и блестящем строе с музыкой и барабанами, и боем, с развевающимися знаменами и гарцующими генералами", а в "ее настоящем выражении – в крови, в страданиях, в смерти".
Белорусский писатель-фронтовик Василь Владимирович Быков считал, что военная тема "уходит из нашей литературы потому же..., почему ушли доблесть, честь, самопожертвование... Изгнано из обихода героическое, зачем нам еще война, где эта ущербность всего наглядней? "Неполная правда" и прямая ложь о войне на протяжении многих лет принижает смысл и значение нашей военной (или антивоенной, как иногда говорят) литературе". Изображение войны В. Быковым в повести "Болото" вызывает протест у многих российских читателей. Он показывает безжалостность советских солдат по отношению к местным жителям. Сюжет таков, судите сами: в тыл к врагу, в оккупированной Белоруссии, высадились парашютисты в поисках партизанской базы, потеряв ориентир, взяли в проводники мальчика... и убивают его из соображения безопасности и секретности задания. Не менее страшный рассказ Василя Быкова – "На болотной стежке" – это "новая правда" о войне, снова о безжалостных и жестоких партизанах, расправившихся с местной учительницей лишь только за то, что она просила их не уничтожать мост, иначе немцы уничтожат всю деревню. Учительница в деревне последний спаситель и защитник, но она была убита партизанами как предатель. Произведения белорусского писателя-фронтовика Василя Быкова вызывают не только споры, но и размышления.
Леонид Бородин опубликовал повесть "Ушел отряд". В военной повести изображена также другая правда о войне, о партизанах, герои которой солдаты – окруженцы первых дней войны, в немецком тылу в партизанском отряде. По-новому рассматривает автор взаимоотношения оккупированных деревень с партизанами, которых они должны кормить. Командир партизанского отряда застрелил старосту деревни, но не предателя старосту, а своего для сельчан человека, лишь за одно слово против. Эту повесть можно постановить в один ряд с произведениями Василя Быкова по изображению военного конфликта, психологического боренья плохого с хорошим, подлости и героизма.
Не даром писатели-фронтовики сетовали, что не вся правда о войне написана. Прошло время, появилась историческая дистанция, которая позволила увидеть прошедшее и пережитое в истинном свете, пришли нужные слова, написаны другие книги о войне, которые приведут нас к духовному познанию прошлого. Сейчас трудно представить современную литературу о войне без большого количества мемуарной литературы, созданной не просто участниками войны, а выдающимися полководцами.
Александр Бек (1902-1972 гг.)
Писатель А. Бек
Родился в Саратове в семье военного врача. В Саратове прошли его детские и юношеские годы, и там он окончил реальное училище. В возрасте 16 лет А. Бек во время гражданской войны вступил добровольцем в Красную Армию. После войны писал очерки и рецензии для центральных газет. Очерки и рецензии Бека стали появляться в "Комсомольской правде", "Известиях". С 1931 года А. Бек сотрудничал в редакциях горьковской "Истории фабрик и заводов". Во время Великой Отечественной войны был военным корреспондентом. Широкую известность приобрел повестью "Волоколамское шоссе" о событиях обороны Москвы, написанной в 1943-1944 гг. В 1960-м опубликовал повести "Несколько дней" и "Резерв генерала Панфилова".
В 1971 году роман "Новое назначение" опубликован за границей. Автор закончил роман в середине 1964 года и передал рукопись в редакцию "Нового мира". После длительных мытарств по различным редакциям и инстанциям роман так и не был опубликован на родине при жизни автора. По свидетельству самого автора уже в октябре 1964 года он дал читать роман друзьям и некоторым близким знакомым. Первая публикация романа на родине была в журнале "Знамя", N 10-11, в 1986 г. В романе описывается жизненный путь крупного советского государственного деятеля, искренне верящего в справедливость и продуктивность социалистической системы и готового служить ей верой и правдой, не смотря на любые личные трудности и неурядицы.
"Волоколамского шоссе"
Сюжет "Волоколамского шоссе" Александра Бека: попавший после тяжелых боев в октябре сорок первого под Волоколамском в окружение батальон панфиловской дивизии прорывает вражеское кольцо и соединяется с основными силами дивизии. Бек замыкает повествование рамками одного батальона. Бек документально точен (вот как он характеризовал свой творческий метод: "Поиски героев, действующих в жизни, длительное общение с ними, беседы с множеством людей, терпеливый сбор крупиц, подробностей, расчет не только на собственную наблюдательность, но и на зоркость собеседника... "), и в "Волоколамском шоссе" он воссоздает подлинную историю одного из батальонов панфиловской дивизии, все у него соответствует тому, что было в действительности: география и хроника боев, персонажи.
Рассказчиком выступает командир батальона Баурджан Момыш-Улы. Его глазами мы видим то, что было с его батальоном, он делится своими мыслями и сомнениями, объясняет свои решения и поступки. Себя же автор рекомендует читателям лишь как внимательного слушателя и "добросовестного и прилежного писца", что нельзя принимать за чистую монету. Это не более чем художественный прием, потому что, беседуя с героем, писатель допытывался о том, что представлялось ему, Беку, важным, компоновал из этих рассказов и образ самого Момыш-Улы, и образ генерала Панфилова, "умевшего управлять, воздействовать не криком, а умом, в прошлом рядового солдата, сохранившего до смертного часа солдатскую скромность" – так писал Бек в автобиографии о втором, очень дорогом ему герое книги.
"Волоколамское шоссе" – оригинальное художественно-документальное произведение, связанное с той литературной традицией, которую олицетворяет в литературе XIX в. Глеб Успенский. "Под видом сугубо документальной повести, – признавался Бек,– я писал произведение, подчиненное законам романа, не стеснял воображения, создавал в меру сил характеры, сцены... " Конечно, и в авторских декларациях документальности, и в его заявлении о том, что он не стеснял воображения, есть некое лукавство, они как бы с двойным дном: читателю может казаться, что это прием, игра. Но у Бека обнаженная, демонстративная документальность не стилизация, хорошо известная литературе (вспомним для примера хотя бы "Робинзона Крузо"), не поэтические одежды очерково-документального покроя, а способ постижения, исследования и воссоздания жизни и человека. И повесть "Волоколамское шоссе" отличается безупречной достоверностью (даже в мелочах – если Бек пишет, что тринадцатого октября "все было в снегу", не нужно обращаться к архивам метеослужбы, можно не сомневаться, так оно и было в действительности), это своеобразная, но точная хроника кровопролитных оборонительных боев под Москвой (так сам автор определял жанр своей книги), раскрывающая, почему немецкая армия, дойдя до стен нашей столицы, взять ее не смогла.
И самое главное, из-за чего "Волоколамское шоссе" следует числить за художественной литературой, а не журналистикой. За профессионально армейскими, военными заботами – дисциплины, боевой подготовки, тактики боя, которыми поглощен Момыш-Улы, для автора встают проблемы нравственные, общечеловеческие, до предела обостренные обстоятельствами войны, постоянно ставящими человека на грань между жизнью и смертью: страха и мужества, самоотверженности и эгоизма, верности и предательства. В художественном строе повести Бека немалое место занимает полемика с пропагандистскими стереотипами, с батальными штампами, полемика явная и скрытая. Явная, потому что таков характер главного героя, – он резок, не склонен обходить острые углы, даже себе не прощает слабостей и ошибок, не терпит пустословия и пышнословия. Вот характерный эпизод:
"Подумав, он проговорил: "Не ведая страха, панфиловцы рвались в первый бой...Как, по-вашему: подходящее начало?"
– Не знаю,– нерешительно сказал я.
– Так пишут ефрейторы литературы, – жестко сказал он. – В эти дни, что вы живете здесь, я нарочно велел поводить вас по таким местечкам, где иногда лопаются две-три мины, где посвистывают пули. Я хотел, чтобы вы испытали страх. Можете не подтверждать, я и без признаний знаю, что вам пришлось подавлять страх.
Так почему же вы и ваши товарищи по сочинительству воображаете, что воюют какие-то сверхъестественные люди, а не такие же, как вы? "
Скрытая, авторская полемика, пронизывающая всю повесть, более глубока и всеобъемлюща. Направлена она против тех, кто требовал от литературы "обслуживания" сегодняшних "запросов" и "указаний", а не служения правде. В архиве Бека сохранился набросок авторского предисловия, в котором об этом говорится недвусмысленно: "На днях мне сказали: – Нам не интересно, правду вы написали или нет. Нам интересно, полезно это или вредно...Я не спорил. Бывает, вероятно, что и ложь полезна. Иначе зачем бы она существовала? Я знаю, так рассуждают, так поступают многие пишущие люди, мои сотоварищи по цеху. Иногда мне хочется быть таким же. Но за письменным столом, рассказывая о нашем жестоком и прекрасном веке, я забываю об этом намерении. За письменным столом я вижу перед собой натуру и влюблено срисовываю ее, – такую, какой я ее знаю".
Понятно, что Бек не стал печатать этого предисловия, оно обнажало позицию автора, в нем был вызов, который так просто не сошел бы ему с рук. Но то, о чем он говорит, стало фундаментом его работы. И в своей повести он оказался верен правде.
Александр Фадеев (1901-1956 гг.)
Писатель А. Фадеев
Фадеев (Булыга) Александр Александрович – прозаик, критик, теоретик литературоведения, общественный деятель. Родился 24 (10) декабря 1901 года в селе Кимры Корчевского уезда Тверской губернии. Раннее детство провел в гг. Вильно и Уфе. В 1908 г. семья Фадеевых переехала на Дальний Восток. С 1912 по 1919 г. Александр Фадеев учился во Владивостокском коммерческом училище (ушел, не закончив 8-го класса). В годы гражданской войны Фадеев принимал активное участие в боевых действиях на Дальнем Востоке. В бою под Спасском был ранен. Первую законченную повесть "Разлив" Александр Фадеев написал в 1922-1923 гг., рассказ "Против течения" – в 1923 г. В 1925-1926 гг., работая над романом "Разгром", принял решение заниматься литературным трудом профессионально.
В годы Великой Отечественной войны Фадеев работал как публицист. Будучи корреспондентом газеты "Правда" и Совинформбюро, объехал ряд фронтов. 14 января 1942 года Фадеев опубликовал в "Правде" корреспонденцию "Изверги-разрушители и люди-созидатели", в которой он рассказал о том, что увидел в области и г. Калинине после изгнания фашистских оккупантов. Осенью 1943 г. писатель выезжал в освобожденный от врагов г. Краснодон. Впоследствии собранный там материал лег в основу романа "Молодая гвардия".
"Молодая гвардия"В годы Великой Отечественной войны 1941-1945 гг. Фадеев пишет ряд очерков, статей о героической борьбе народа, создаёт книгу "Ленинград в дни блокады" (1944 г.). Героические, романтические ноты, всё более укреплявшиеся в творчестве Фадеева, с особой силой звучат в романе "Молодая гвардия" (1945 г.; 2-я редакция 1951 г.; Государственная премия СССР, 1946 г.; одноименный фильм, 1948 г.), в основу которого легли патриотические дела Краснодонской подпольной комсомольской организации "Молодая гвардия". Роман воспевает борьбу советского народа против немецко-фашистских захватчиков. В образах Олега Кошевого, Сергея Тюленина, Любови Шевцовой, Ульяны Громовой, Ивана Земнухова и др. молодогвардейцев воплотился светлый социалистический идеал. Писатель рисует своих героев в романтическом освещении; в книге соединяются патетика и лиризм, психологические зарисовки и авторские отступления. Во 2-ю редакцию, учтя критику, писатель включил сцены, показывающие связи комсомольцев со старшими подпольщиками-коммунистами, образы которых углубил, сделал рельефнее.
Развивая лучшие традиции русской литературы, Фадеев создал произведения, ставшие классическими образцами литературы социалистического реализма. Последний творческий замысел Фадеева – роман "Черная металлургия", посвящён современности, остался незавершённым. Литературно-критические выступления Фадеева собраны в книгу "За тридцать лет" (1957 г.), показывающую эволюцию литературных взглядов писателя, внесшего большой вклад в развитие социалистической эстетики. Произведения Фадеева инсценированы и экранизированы, переведены на языки народов СССР, многие иностранные языки.
В состоянии душевной депрессии покончил жизнь самоубийством. Много лет Фадеев находился в руководстве писательских организаций: в 1926-1932 гг. один из руководителей РАПП; в 1939-1944 гг. и 1954-1956 гг. – секретарь, в 1946-1954 гг. – генеральный секретарь и председатель правления СП СССР. Вице-президент Всемирного Совета Мира (с 1950 г.). Член ЦК КПСС (1939-1956 гг.); на 20-м съезде КПСС (1956) избран кандидатом в члены ЦК КПСС. Депутат Верховного Совета СССР 2-4-го созывов и Верховного Совета РСФСР 3-го созыва. Награжден 2 орденами Ленина, а также медалями.
Василий Гроссман (1905-1964 гг.)Писатель В. Гроссман
Гроссман Василий Семенович (настоящее имя – Гроссман Иосиф Соломонович), прозаик, драматург, родился 29 ноября (12 декабря) в г. Бердичеве в семье химика, что определило выбор его профессии: он поступил на физико-математический факультет Московского университета и окончив его в 1929 году. До 1932 г. работал в Донбассе инженером-химиком, затем стал активно сотрудничать в журнале "Литературный Донбасс": в 1934 г. появилась его первая повесть "Глюкауф" (из жизни советских шахтеров), потом рассказ "В городе Бердичеве". М. Горький обратил внимание на молодого автора, поддержал его, напечатав "Глюкауф" в новой редакции в альманахе "Год XVII" (1934 г.). Гроссман переезжает в Москву, становится профессиональным писателем.
Перед войной был опубликован первый роман писателя "Степан Кольчугин" (1937-1940 гг.). Во время Отечественной войны был корреспондентом газеты "Красная звезда", пройдя вместе с армией путь до Берлина, опубликовал серию очерков о борьбе народа с фашистскими захватчиками. В 1942 г. в "Красной звезде" была напечатана повесть "Народ бессмертен" – одно из самых удачных произведений о событиях войны. Пьеса "Если верить пифагорейцам", написанная до войны и опубликованная в 1946 г., вызвала резкую критику. В 1952 г. начинает печатать роман "За правое дело", который тоже был подвергнут критике, поскольку не отвечал официальной точке зрения на войну. Гроссману пришлось переработать книгу. Продолжение – роман "Жизнь и судьба" был конфискован в 1961. К счастью, книга сохранилась и в 1975 г. попала на Запад. В 1980 г. роман увидел свет. Параллельно Гроссман с 1955 г. пишет другой – "Все течет", тоже конфискованный в 1961 г., но вариант, завершенный в 1963 г., через самиздат в 1970 г. был опубликован во Франкфурте-на-Майне. В. Гроссман умер в 14 сентября 1964 г. в Москве.
"Народ бессмертен" .Василий Гроссман начал писать повесть "Народ бессмертен" весной 1942 г., когда немецкая армия была отогнана от Москвы и обстановка на фронте стабилизировалась. Можно было попытаться привести в какой-то порядок, осмыслить обжигавший души горький опыт первых месяцев войны, выявить то, что было подлинной основой нашего сопротивления и внушало надежды на победу над сильным и умелым врагом, найти для этого органичную образную структуру.
Сюжет повести воспроизводит весьма распространенную фронтовую ситуацию той поры – попавшие в окружение наши части, в жестоком бою, неся тяжелые потери, прорывают вражеское кольцо. Но этот локальный эпизод рассматривается автором с оглядкой на толстовскую "Войну и мир", раздвигается, расширяется, повесть приобретает черты "мини-эпоса". Действие переносится из штаба фронта в старинный город, на который обрушилась вражеская авиация, с переднего края, с поля боя – в захваченное фашистами село, с фронтовой дороги – в расположение немецких войск. Повесть густо населена: наши бойцы и командиры – и те, что оказались крепки духом, для кого обрушившиеся испытания стали школой "великой закаляющей и умудряющей тяжелой ответственности", и казенные оптимисты, всегда кричавшие "ура", но сломленные поражениями; немецкие офицеры и солдаты, упоенные силой своей армии и одержанными победами; горожане и украинские колхозники – и патриотически настроенные, и готовые стать прислужниками захватчиков. Все это продиктовано "мыслью народной", которая для Толстого в "Войне и мире" была самой важной, и в повести "Народ бессмертен" она выдвинута на первый план.
"Пусть не будет слова величавей и святей, чем слово "народ!" – пишет Гроссман. Не случайно главными героями своей повести он сделал не кадровых военных, а людей штатских – колхозника из Тульской области Игнатьева и московского интеллигента, историка Богарева. Они – многозначительная деталь, – призванные в армию в один и тот же день, символизируют единство народа перед лицом фашистского нашествия. Символичен и финал повести: "Оттуда, где догорало пламя, шли два человека. Все знали их. Это были комиссар Богарев и красноармеец Игнатьев. Кровь текла по их одежде. Они шли, поддерживая один другого, тяжело и медленно ступая".
Символично и единоборство – "словно возродились древние времена поединков" – Игнатьева с немецким танкистом, "огромным, плечистым", "прошедшим по Бельгии, Франции, топтавшим землю Белграда и Афин", "чью грудь сам Гитлер украсил "железным крестом". Оно напоминает описанную позднее Твардовским схватку Теркина с "сытым, бритым, береженным, дармовым добром кормленным" немцем: Как на древнем поле боя, Вместо тысяч бьются двое, Грудь на грудь, что щит на щит, – Словно схватка все решит. "Семен Игнатьев, – пишет Гроссман,– сразу стал знаменит в роте. Все знали этого веселого, неутомимого человека. Он был изумительным работником: всякий инструмент в его руках словно играл, веселился. И обладал он удивительным свойством работать так легко, радушно, что человеку, хоть минуту поглядевшему на него, хотелось самому взяться за топор, пилу, лопату, чтобы так же легко и хорошо делать рабочее дело, как делал Семен Игнатьев. Был у него хороший голос, и знал он много старинных песен... " Как много общего у Игнатьева с Теркиным. Даже гитара Игнатьева несет ту же функцию, что гармонь Теркина. И родство этих героев говорит о том, что Гроссману открылись черты современного русского народного характера.
"Жизнь и судьба". Писатель сумел отразить в этом произведении героизм людей на войне, борьбу с преступлениями фашистов, а также полную правду о происходивших тогда событиях внутри страны: ссылке в сталинские лагеря, арестах и всем связанным с этим. В судьбах основных героев произведения Василий Гроссман запечатлевает неизбежные во время войны страдания, утраты, смерти. Трагические события этой эпохи рождают в человеке внутренние противоречия, нарушают его гармонию с внешним миром. Это видно на примере судеб героев романа "Жизнь и судьба" – Крымова, Штрума, Новикова, Грекова, Евгении Николаевны Шапошниковой.
Народные страдания в Отечественной войне в "Жизни и судьбе" Гроссмана более мучительные и глубокие, чем в предшествующей советской литературе. Автор романа приводит нас к мысли, что героизм победы, завоеванной вопреки сталинскому произволу, более весом. Гроссман показывает не только факты и события сталинского времени: лагеря, аресты, репрессии. Главное в сталинской теме Гроссмана – это влияние этой эпохи на души людей, на их нравственность. Мы видим, как храбрецы превращаются в трусов, добрые люди – в жестоких, а честные и стойкие – в малодушных. Мы уже даже не удивляемся, что самых близких людей порой пронизывает недоверие (Евгения Николаевна заподозрила в доносе на нее Новикова, Крымов – Женю).
Конфликт человека и государства передается в размышлениях героев о коллективизации, о судьбе "спецпереселенцев", он ощущается в картине колымского лагеря, в раздумьях автора и героев о тридцать седьмом годе. Правдивый рассказ Василия Гроссмана о скрывавшихся прежде трагических страницах нашей истории дает нам возможность увидеть события войны более полно. Мы замечаем, что колымский лагерь и ход войны, как в самой реальности, так и в романе связаны между собой. И именно Гроссман был первым, кто показал это. Писатель был убежден, что "часть правды – это не правда".
Герои романа по-разному относятся к проблеме жизни и судьбы, свободы и необходимости. Поэтому у них и разное отношение к ответственности за свои поступки. Например, штурмбанфюрер Кальтлуфт, палач у печей, убивший пятьсот девяносто тысяч человек, пытается оправдать себя приказом свыше, властью фюрера, судьбой ("судьба толкала... на путь палача"). Но дальше автор говорит: "Судьба ведет человека, но человек идет потому, что хочет, и он волен, не хотеть". Проводя параллель между Сталиным и Гитлером, фашистским концлагерем и лагерем на Колыме, Василий Гроссман говорит, что признаки любой диктатуры одинаковы. И ее влияние на личность человека разрушающее. Показав слабость человека, неумение противостоять силе тоталитарного государства, Василий Гроссман вместе с тем создает образы поистине свободных людей. Значимость победы в Великой Отечественной войне, завоеванной вопреки диктатуре Сталина, более весома. Эта победа стала возможной именно благодаря внутренней свободе человека, способного, сопротивляться всему, что бы ни уготовила ему судьба.
Сам писатель сполна изведал трагическую сложность конфликта человека и государства в сталинскую эпоху. Поэтому он знает цену свободы: "Только люди, не испытавшие на себе подобную силу авторитарного государства, его давления, способны удивляться тем, кто покоряется ей. Люди, познавшие на себе подобную силу, удивляются другому – способности вспыхнуть хоть на миг, хоть одному гневно сорвавшемуся слову, робкому, быстрому жесту протеста".
Юрий Бондарев (1924 г.)Писатель Ю. Бондарев
Бондарев Юрий Васильевич (родился 15 марта 1924 г. в Орске Оренбургской области), русский советский писатель. В 1941 году Ю.В. Бондарев, вместе с тысячами молодых москвичей, участвовал в сооружении оборонительных укреплений под Смоленском. Потом была эвакуация, там Юрий окончил 10-й класс. Летом 1942 года его направили на учебу во 2-е Бердичевское пехотное училище, которое было эвакуировано в город Актюбинск. В октябре того же года курсанты были направлены под Сталинград. Бондарев был зачислен командиром минометного расчета 308-го полка 98-й стрелковой дивизии.
В боях под Котельниковским он был контужен, получил обморожение и легкое ранение в спину. После лечения в госпитале служил командиром орудия в составе 23-й Киевско-Житомирской дивизии. Участвовал в форсировании Днепра и освобождении Киева. В боях за Житомир был ранен и снова попал в полевой госпиталь. С января 1944 года Ю. Бондарев воевал в рядах 121-й Краснознаменной Рыльско-Киевской стрелковой дивизии в Польше и на границе с Чехословакией.
Окончил Литературный институт им. М. Горького (1951 г.). Первый сборник рассказов – "На большой реке" (1953 г.). В повестях "Батальоны просят огня" (1957 г.), "Последние залпы" (1959 г.; одноименный фильм, 1961 г.), в романе "Горячий снег" (1969 г.) Бондарев раскрывает героизм советских солдат, офицеров, генералов, психологию участников военных событий. Роман "Тишина" (1962 г.; одноименный фильм, 1964 г.) и его продолжение роман "Двое" (1964 г.) рисуют послевоенную жизнь, в которой люди, прошедшие войну, ищут своё место и призвание. Сборник рассказов "Поздним вечером" (1962 г.), повесть "Родственники" (1969 г.) посвящены современной молодёжи. Бондарев – один из соавторов сценария фильма "Освобождение" (1970 г.). В книгах литературных статей "Поиск истины" (1976 г.), "Взгляд в биографию" (1977 г.), "Хранители ценностей" (1978 г.), также в произведениях Бондарева последних лет "Искушение", "Бермудский треугольник" талант прозаика открылся новыми гранями. В 2004 году писатель издал новый роман под названием "Без милосердия".
Награжден двумя орденами Ленина, орденами Октябрьской Революции, Трудового Красного Знамени, Отечественной войны I степени, "Знак Почета", двумя медалями "За отвагу", медалями "За оборону Сталинграда", "За победу над Германией", орденом "Большая Звезда Дружбы народов" (Германия), "Почетным орденом" (Приднестровье), золотой медалью А.А. Фадеева, многими наградами иностранных государств. Лауреат Ленинской премии (1972 г.), двух Государственных премий СССР (1974 г., 1983 г. – за романы "Берег" и "Выбор"), Государственной премии РСФСР (1975 г. – за сценарий фильма "Горячий снег").
"Горячий снег".События романа "Горячий снег" разворачиваются под Сталинградом, южнее блокированной советскими войсками 6-й армии генерала Паулюса, в холодном декабре 1942 года, когда одна из наших армий выдерживала в приволжской степи удар танковых дивизий фельдмаршала Манштейна, который стремился пробить коридор к армии Паулюса и вывести ее из окружения. От успеха или неуспеха этой операции в значительной степени зависел исход битвы на Волге и может даже сроки окончания самой войны. Время действия романа ограничено всего несколькими днями, в течение которых герои Юрия Бондарева самоотверженно обороняют крошечный пятачок земли от немецких танков.
В "Горячем снеге" время стиснуто даже плотнее, чем в повести "Батальоны просят огня". "Горячий снег" – это недолгий марш выгрузившейся из эшелонов армии генерала Бессонова и бой, так много решивший в судьбе страны; это стылые морозные зори, два дня и две нескончаемые декабрьские ночи. Не знающий передышек и лирических отступлений, будто у автора от постоянного напряжения перехвачено дыхание, роман "Горячий снег" отличается прямотой, непосредственной связью сюжета с подлинными событиями Великой Отечественной войны, с одним из её решающих моментов. Жизнь и смерть героев романа, сами их судьбы освещаются тревожным светом подлинной истории, в результате чего всё обретает особую весомость, значительность.
В романе батарея Дроздовского поглощает едва ли не всё читательское внимание, действие сосредоточено по преимуществу вокруг небольшого числа персонажей. Кузнецов, Уханов, Рубин и их товарищи – частица великой армии, они – народ, народ в той мере в какой типизированная личность героя выражает духовные, нравственные черты народа.
В "Горячем снеге" образ вставшего на войну народа возникает перед нами в ещё небывалой до того у Юрия Бондарева полноте выражения, в богатстве и разнообразии характеров, а вместе с тем и в целостности. Этот образ не исчерпывается ни фигурами молодых лейтенантов – командиров артиллерийских взводов, ни колоритными фигурами тех, кого традиционно принято считать лицами из народа, – вроде немного трусливого Чибисова, спокойного и опытного наводчика Евстигнеева или прямолинейного и грубого ездового Рубина; ни старшими офицерами, такими, как командир дивизии полковник Деев или командующий армией генерал Бессонов. Только совокупно понятые и принятые эмоционально как нечто единое, при всей разнице чинов и званий, они составляют образ сражающегося народа. Сила и новизна романа заключается в том, что единство это достигнуто как бы само собой, запечатлено без особых усилий автора – живой, движущейся жизнью. Образ народа, как итог всей книги, быть может более всего питает эпическое, романное начало повествования.
Для Юрия Бондарева характерна устремлённость к трагедии, природа которой близка событиям самой войны. Казалось бы, ничто так не отвечает этой устремленности художника, как тягчайшее для страны время начала войны, лета 1941 года. Но книги писателя – о другом времени, когда уже почти несомненен разгром фашистов и победа русской армии.
Гибель героев накануне победы, преступная неизбежность смерти заключает в себе высокую трагедийность и вызывает протест против жестокости войны и развязавших её сил. Умирают герои "Горячего снега" – санинструктор батареи Зоя Елагина, застенчивый еэдовой Сергуненков, член Военного совета Веснин, гибнет Касымов и многие другие... И во всех этих смертях виновата война. Пусть в гибели Сергуненкова повинно и бездушие лейтенанта Дроздовского, пусть и вина за смерть Зои ложится отчасти на него, но как ни велика вина Дроздовского, они прежде всего – жертвы войны.
В романе выражено понимание смерти – как нарушение высшей справедливости и гармонии. Вспомним, как смотрит Кузнецов на убитого Касымова: "сейчас под головой Касымова лежал снарядный ящик, и юношеское, безусое лицо его, недавно живое, смуглое, ставшее мертвенно-белым, истончённым жуткой красотой смерти, удивлённо смотрело влажно-вишнёвыми полуоткрытыми глазами на свою грудь, на разорванную в клочья, иссечённую телогрейку, точно и после смерти не постиг, как же это убило его и почему он так и не смог встать к прицелу. В этом невидящем прищуре Касымова было тихое любопытство к не прожитой своей жизни на этой земле и одновременно спокойная тайна смерти, в которую его опрокинула раскалённая боль осколков, когда он пытался подняться к прицелу".
Ещё острее ощущает Кузнецов необратимость потери ездового Сергуненкова. Ведь здесь раскрыт сам механизм его гибели. Кузнецов оказался бессильным свидетелем того, как Дроздовский послал на верную смерть Сергуненкова, и он, Кузнецов, уже знает, что навсегда проклянет себя за то, что видел, присутствовал, а изменить ничего не сумел.
В "Горячем снеге", при всей напряжённости событий, всё человеческое в людях, их характеры открываются не отдельно от войны, а взаимосвязано с нею, под её огнём, когда, кажется, и головы не поднять. Обычно хроника сражений может быть пересказана отдельно от индивидуальности его участников, – бой в "Горячем снеге" нельзя пересказать иначе, чем через судьбу и характеры людей.
Существенно и весомо прошлое персонажей романа. У иных оно почти безоблачно, у других так сложно и драматично, что былая драма не остаётся позади, отодвинутая войной, а сопровождает человека и в сражении юго-западнее Сталинграда. События прошлого определили военную судьбу Уханова: одарённый, полный энергии офицер, которому бы и командовать батареей, но он только сержант. Крутой, мятежный характер Уханова определяет и его движение внутри романа. Прошлые беды Чибисова, едва не сломившие его (он провёл несколько месяцев в немецком плену), отозвались в нём страхом и многое определяют в его поведении. Так или иначе, в романе проскальзывает прошлое и Зои Елагиной, и Касымова, и Сергуненкова, и нелюдимого Рубина, чью отвагу и верность солдатскому долгу мы сумеем оценить только к концу романа.
Особенно важно в романе прошлое генерала Бессонова. Мысль о сыне, попавшем в немецкий плен, затрудняет его позицию и в Ставке, и на фронте. А когда фашистская листовка, сообщающая о том, что сын Бессонова попал в плен, попадает в контрразведку фронта в руки подполковника Осина, кажется, что возникла угроза и службе Бессонова.
Весь этот ретроспективный материал входит в роман так естественно, что читатель не ощущает его отдельности. Прошлое не требует для себя отдельного пространства, отдельных глав – оно слилось с настоящим, открыло его глубины и живую взаимосвязанность одного и другого. Прошлое не отяжеляет рассказ о настоящем, а сообщает ему большую драматическую остроту, психологизм и историзм.
Точно так же поступает Юрий Бондарев и с портретами персонажей: внешний облик и характеры его героев показаны в развитии и только к концу романа или со смертью героя автор создаёт полный его портрет. Как неожиданен в этом свете портрет всегда подтянутого и собранного Дроздовского на самой последней странице – с расслабленной, разбито-вялой походкой и непривычно согнутыми плечами.
Такое изображение требует от автора особой зоркости и непосредственности в восприятии персонажей, ощущения их реальными, живыми людьми, в которых всегда остаётся возможность тайны или внезапного озарения. Перед нами весь человек, понятный, близкий, а между тем нас не оставляет ощущение, что прикоснулись мы только к краешку его духовного мира, – и с его гибелью чувствуешь, что ты не успел ещё до конца понять его внутренний мир. Комиссар Веснин, глядя на грузовик, сброшенный с моста на речной лёд, говорит: "Какое всё-таки война чудовищное разрушение. Ничто не имеет цены". Чудовищность войны более всего выражается – и роман открывает это с жестокой прямотой – в убийстве человека. Но роман показывает также и высокую цену отданной за Родину жизни.
Наверное, самое загадочное из мира человеческих отношений в романе - это возникающая между Кузнецовым и Зоей любовь. Война, её жестокость и кровь, её сроки, опрокидывающие привычные представления о времени, – именно она способствовала столь стремительному развитию этой любви. Ведь это чувство складывалось в те короткие сроки марша и сражения, когда нет времени для размышлений и анализа своих чувств. И начинается всё это с тихой, непонятной ревности Кузнецова к отношениям между Зоей и Дроздовским. А вскоре – так мало времени проходит – Кузнецов уже горько оплакивает погибшую Зою, и именно из этих строчек взято название романа, когда Кузнецов вытирал мокрое от слёз лицо, "снег на рукаве ватника был горячим от его слёз".
Обманувшись поначалу в лейтенанте Дроздовском, лучшем тогда курсанте, Зоя на протяжении всего романа, открывается нам как личность нравственная, цельная, готовая на самопожертвование, способная объять своим сердцем боль и страдания многих… Личность Зои познаётся в напряжённом, словно наэлектризованном пространстве, которое почти неизбежно возникает в окопе с появлением женщины. Она как бы проходит через множество испытаний, от назойливого интереса до грубого отвержения. Но её доброты, её терпения и участливости достаёт на всех, она воистину сестра солдатам. Образ Зои как-то незаметно наполнил атмосферу книги, её главные события, её суровую, жестокую реальность женским началом, лаской и нежностью.
Один из важнейших конфликтов в романе – конфликт между Кузнецовым и Дроздовским. Этому конфликту отдано немало места, он обнажается очень резко, и легко прослеживается от начала до конца. Поначалу напряжённость, уходящая ещё в предысторию романа; несогласуемость характеров, манер, темпераментов, даже стиля речи: мягкому, раздумчивому Кузнецову, кажется, трудно выносить отрывистую, командную, непререкаемую речь Дроздовского. Долгие часы сражения, бессмысленная гибель Сергуненкова, смертельное ранение Зои, в котором отчасти повинен Дроздовский, – всё это образует пропасть между двумя молодыми офицерами, нравственную несовместимость их существований.
В финале пропасть эта обозначается ещё резче: четверо уцелевших артиллеристов освящают в солдатском котелке только что полученные ордена, и глоток, который каждый из них сделает, это прежде всего глоток поминальный – в нём горечь и горе утрат. Орден получил и Дроздовский, ведь для Бессонова, который наградил его – он уцелевший, раненный командир выстоявшей батареи, генерал не знает о тяжких винах Дроздовского и скорее всего никогда не узнает. В этом тоже реальность войны. Но недаром писатель оставляет Дроздовского в стороне от собравшихся у солдатского честного котелка.
Крайне важно, что все связи Кузнецова с людьми, и прежде всего с подчинёнными ему людьми, истинны, содержательны и обладают замечательной способностью развития. Они на редкость не служебны – в отличие от подчёркнуто служебных отношений, которые так строго и упрямо ставит между собой и людьми Дроздовский. Во время боя Кузнецов сражается рядом с солдатами, здесь он проявляет своё хладнокровие, отвагу, живой ум. Но он ещё и духовно взрослеет в этом бою, становится справедливее, ближе, добрее к тем людям, с которыми свела его война.
Отдельного повествования заслуживают отношения Кузнецова и старшего сержанта Уханова – командира орудия. Как и Кузнецов, он уже обстрелян в трудных боях 1941 года, а по военной смекалке и решительному характеру мог бы, вероятно, быть превосходным командиром. Но жизнь распорядилась иначе, и поначалу мы застаём Уханова и Кузнецова в конфликте: это столкновение натуры размашистой, резкой и самовластной с другой – сдержанной, изначально скромной. С первого взгляда может показаться, что Кузнецову предстоит бороться и с бездушием Дроздовского, и с анархической натурой Уханова. Но на деле оказывается, что не уступив друг другу ни в одной принципиальной позиции, оставаясь самими собой, Кузнецов и Уханов становятся близкими людьми. Не просто людьми вместе воюющими, а познавшими друг друга и теперь уже навсегда близкими. А отсутствие авторских комментариев, сохранение грубого контекста жизни делает реальным, весомым их братство.
Наибольшей высоты этическая, философская мысль романа, а также его эмоциональная напряжённость достигает в финале, когда происходит неожиданное сближение Бессонова и Кузнецова. Это сближение без непосредственной близости: Бессонов наградил своего офицера наравне с другими и двинулся дальше. Для него Кузнецов всего лишь один из тех, кто насмерть стоял на рубеже реки Мышкова. Их близость оказывается более возвышенной: это близость мысли, духа, взгляда на жизнь. Например, потрясённый гибелью Веснина, Бессонов винит себя в том, что из-за своей необщительности и подозрительности он помешал сложиться между ними дружеским отношениям ("такими, как хотел Веснин, и какими они должны быть"). Или Кузнецов, который ничем не мог помочь гибнущему на его глазах расчёту Чубарикова, терзающийся пронзительной мыслью о том, что всё это, "казалось, должно было произойти потому, что он не успел сблизиться с ними, понять каждого, полюбить... ".
Разделённые несоразмерностью обязанностей, лейтенант Кузнецов и командующий армией генерал Бессонов движутся к одной цели – не только военной, но и духовной. Ничего не подозревая о мыслях друг друга, они думают об одном и в одном направлении ищут истину. Оба они требовательно спрашивают себя о цели жизни и о соответствии ей своих поступков и устремлений. Их разделяет возраст и роднит, как отца с сыном, а то и как брата с братом, любовь к Родине и принадлежность к народу и к человечеству в высшем смысле этих слов.
Эрнест Хемингуэй
По данным энциклопедии "Великая Отечественная война", в действующей армии служило свыше тысячи писателей, из восьмисот членов московской писательской организации в первые дни войны на фронт ушло двести пятьдесят. Четыреста семьдесят один писатель с войны не вернулся – это большие потери. Они объясняются тем, что писателям, большинство которых стали фронтовыми журналистами, случалось порой заниматься не только своими прямыми корреспондентскими обязанностями, а брать в руки оружие – так складывалась обстановка (впрочем, пули и осколки не щадили и тех, кто в такие ситуации не попадал). Многие же просто оказались в строю – воевали в армейских частях, в ополчении, в партизанах!
Писатель Б. Васильев
В военной прозе можно выделить два периода: 1)проза военных лет: рассказы, очерки, повести, написанные непосредственно во время военных действий, вернее, в короткие промежутки между наступлениями и отступлениями; 2)послевоенная проза, в которой происходило осмысление многих больных вопросов, как, например, за что русскому народу выпали на долю такие тяжкие испытания? Почему в первые дни и месяцы войны русские оказались в столь беспомощном и унизительном положении? Кто виноват во всех страданиях? И другие вопросы, которые возникали при более пристальном внимании к документам и воспоминаниям очевидцев в уже отдаленном времени. Но все же это условное деление, потому что литературный процесс – это явление порой противоречивое и парадоксальное, и осмысление темы войны в послевоенное время было сложнее, чем в период военных действий.
Война явилась величайшим испытанием и проверкой всех сил народа, и эту проверку он выдержал с честью. Война была серьезнейшим испытанием и для советской литературы. В годы Великой Отечественной войны литература, обогащенная традициями советской литературы предшествующих периодов, не только сразу откликнулась на происходящие события, но и стала действенным оружием в борьбе с врагом. Отмечая напряженную, поистине героическую творческую работу писателей во время войны, М. Шолохов говорил: "Была у них одна задача: лишь бы слово их разило врага, лишь бы оно держало под локоть нашего бойца, зажигало и не давало угаснуть в сердцах советских людей жгучей ненависти к врагам и любви к Родине". Тема Великой Отечественной войны и сейчас остается предельно современной.
Великая Отечественная война отражена в русской литературе глубоко и всесторонне, во всех своих проявлениях: армия и тыл, партизанское движение и подполье, трагическое начало войны, отдельные битвы, героизм и предательство, величие и драматизм Победы. Авторы военной прозы, как правило, фронтовики, в своих произведениях они опираются на реальные события, на свой собственный фронтовой опыт. В книгах о войне писателей-фронтовиков главной линией проходит солдатская дружба, фронтовое товарищество, тяжесть походной жизни, дезертирство и геройство. На войне разворачиваются драматические человеческие судьбы, от поступка человека зависит порой его жизнь или смерть. Писатели-фронтовики – это целое поколение мужественных, совестливых, многое испытавших, одаренных личностей, перенесших военные и послевоенные невзгоды. Писатели-фронтовики являются теми авторами, которые в своих произведениях выражают точку зрения, что исход войны решает герой, сознающий себя частицей воюющего народа, несущий свой крест и общую ношу.
Опираясь на героические традиции русской и советской литературы, проза времен Великой Отечественной войны достигла больших творческих вершин. Для прозы военных лет характерно усиление романтических и лирических элементов, широкое использование художниками декламационных и песенных интонаций, ораторских оборотов, обращение к таким поэтическим средствам, как аллегория, символ, метафора.
Одной из первых книг о войне была повесть В.П. Некрасова "В окопах Сталинграда", опубликованная сразу же после войны в журнале "Знамя" в 1946 г., а в 1947 году была написана повесть "Звезда" Э.Г. Казакевичем. Одним из первых А.П. Платонов написал драматическую историю возвращения фронтовика домой в рассказе "Возвращение", который был опубликован в "Новом мире" уже в 1946 году. Герой рассказа Иванов Алексей не торопится домой, он обрел среди однополчан вторую семью, он отвык от домашних, от семьи. Герои произведений Платонова "…шли теперь жить точно впервые, смутно помня себя, какими они были три-четыре года назад, потому что они превратились совсем в других людей…". А в семье, возле его жены и детей появился уже другой мужчина, которого осиротила война. Трудно происходит возвращение фронтовика к другой жизни, к детям.
Самые достоверные произведения о войне создали писатели-фронтовики: В.К. Кондратьев, В.О. Богомолов, К.Д. Воробьев, В.П. Астафьев, Г.Я. Бакланов, В.В. Быков, Б.Л. Васильев, Ю.В. Бондарев, В.П. Некрасов, Е.И. Носов, Э.Г. Казакевич, М.А. Шолохов. На страницах прозаических произведений мы находим своеобразную летопись войны, достоверно передававшую все этапы великой битвы советского народа с фашизмом. Писатели-фронтовики, вопреки сложившимся в советское время тенденциям к лакированию правды о войне, изображали суровую и трагическую военную и послевоенную действительность. Их произведения – правдивое свидетельство времени, когда Россия воевала и победила.
Большой вклад в развитие советской военной прозы внесли писатели так называемой "второй войны", писатели-фронтовики, вступившие в большую литературу в конце 50-х – начале 60-х годов. Это такие прозаики, как Бондарев, Быков, Ананьев, Бакланов, Гончаров, Богомолов, Курочкин, Астафьев, Распутин. В творчестве писателей-фронтовиков, в их произведениях 50-60-х годов, по сравнению с книгами предшествующего десятилетия усиливался трагический акцент в изображении войны. Война в изображении прозаиков-фронтовиков – это не только и даже ни сколько эффектные героические подвиги, выдающиеся поступки, сколько утомительный каждодневный труд, труд тяжелый, кровавый, но жизненно необходимый. И именно в этом каждодневном труде и видели советского человека писатели "второй войны".
Дистанция времени, помогая писателям-фронтовикам увидеть картину войны гораздо яснее и в большем объеме, когда появились первые их произведения, была одной из причин, обусловивших эволюцию их творческого подхода к военной теме. Прозаики, с одной стороны, использовали свой военный опыт, а с другой – опыт художественный, позволивший им успешно реализовать свои творческие замыслы. Можно отметить, что развитие прозы о Великой Отечественной войне со всей очевидностью показывает, что в кругу основных ее проблем главной, стоящей на протяжении более чем шестидесяти лет в центре творческого поиска наших писателей, являлась и является проблема героизма. Особенно заметно это в творчестве писателей-фронтовиков, крупным планом показавших в своих произведениях героизм наших людей, стойкость солдат.
Писатель-фронтовик Борис Львович Васильев, автор любимых всеми книг "А зори здесь тихие" (1968), "Завтра была война", "В списках не значился" (1975), "Аты-баты шли солдаты", которые были экранизированы в советское время, в интервью "Российской газете" от 20 мая 2004 г. отметил востребованность военной прозы. На военных повестях Б.Л. Васильева воспиталось целое поколение молодежи. Всем запомнились светлые образы девушек, соединивших в себе правдолюбие и стойкость (Женя из повести "А зори здесь тихие... ", Искра из повести "Завтра была война" и др.) и жертвенную преданность высокому делу и любимым (героиня повести "В списках не значился" и др.). В 1997 писатель был удостоен премии им. А.Д. Сахарова "За гражданское мужество".
Первым произведением о войне Е.И. Носова был рассказ "Красное вино победы" (1969 г.), в котором герой встретил День Победы на казенной койке в госпитале и получил, вместе со всеми страдающими ранеными, стакан красного вина в честь этого долгожданного праздника. "Доподлинный окопник, рядовой боец, он не любит говорить о войне… Раны бойца больше и сильнее скажут о войне. Нельзя всуе трепать святые слова. Как впрочем, нельзя и врать о войне. А плохо писать о страданиях народа – стыдно." В повести "Хутор Белоглин" Алексей, герой повести, все потерял на войне – ни семьи у него, ни дома, ни здоровья, но, тем не менее, остался добрым и щедрым. Евгений Носов написал на рубеже веков ряд произведений, о которых Александр Исаевич Солженицын сказал, вручая ему премию своего имени: "И, донося через 40 лет всю ту же военную тему, с горькой горечью вcколыхивает Носов то, что больно и сегодня.… Этой неразделенной скорбью замыкает Носов полувековую рану Великой войны и всего, что о ней не рассказано и сегодня". Произведения: "Яблочный спас" "Памятная медаль", "Фанфары и колокола" – из этого ряда.
Писатели-фронтовики, друзья - В. Асафьев и Е. Носов, 1964 г.
В 1992 году Астафьев В.П. опубликовал роман "Прокляты и убиты". В романе "Прокляты и убиты" Виктор Петрович передает войну не в "правильном, красивом и блестящем строе с музыкой и барабанами, и боем, с развевающимися знаменами и гарцующими генералами", а в "ее настоящем выражении – в крови, в страданиях, в смерти".
Белорусский писатель-фронтовик Василь Владимирович Быков считал, что военная тема "уходит из нашей литературы потому же..., почему ушли доблесть, честь, самопожертвование... Изгнано из обихода героическое, зачем нам еще война, где эта ущербность всего наглядней? "Неполная правда" и прямая ложь о войне на протяжении многих лет принижает смысл и значение нашей военной (или антивоенной, как иногда говорят) литературе". Изображение войны В. Быковым в повести "Болото" вызывает протест у многих российских читателей. Он показывает безжалостность советских солдат по отношению к местным жителям. Сюжет таков, судите сами: в тыл к врагу, в оккупированной Белоруссии, высадились парашютисты в поисках партизанской базы, потеряв ориентир, взяли в проводники мальчика... и убивают его из соображения безопасности и секретности задания. Не менее страшный рассказ Василя Быкова – "На болотной стежке" – это "новая правда" о войне, снова о безжалостных и жестоких партизанах, расправившихся с местной учительницей лишь только за то, что она просила их не уничтожать мост, иначе немцы уничтожат всю деревню. Учительница в деревне последний спаситель и защитник, но она была убита партизанами как предатель. Произведения белорусского писателя-фронтовика Василя Быкова вызывают не только споры, но и размышления.
Леонид Бородин опубликовал повесть "Ушел отряд". В военной повести изображена также другая правда о войне, о партизанах, герои которой солдаты – окруженцы первых дней войны, в немецком тылу в партизанском отряде. По-новому рассматривает автор взаимоотношения оккупированных деревень с партизанами, которых они должны кормить. Командир партизанского отряда застрелил старосту деревни, но не предателя старосту, а своего для сельчан человека, лишь за одно слово против. Эту повесть можно постановить в один ряд с произведениями Василя Быкова по изображению военного конфликта, психологического боренья плохого с хорошим, подлости и героизма.
Не даром писатели-фронтовики сетовали, что не вся правда о войне написана. Прошло время, появилась историческая дистанция, которая позволила увидеть прошедшее и пережитое в истинном свете, пришли нужные слова, написаны другие книги о войне, которые приведут нас к духовному познанию прошлого. Сейчас трудно представить современную литературу о войне без большого количества мемуарной литературы, созданной не просто участниками войны, а выдающимися полководцами.
Александр Бек (1902-1972 гг.)
Писатель А. Бек
Родился в Саратове в семье военного врача. В Саратове прошли его детские и юношеские годы, и там он окончил реальное училище. В возрасте 16 лет А. Бек во время гражданской войны вступил добровольцем в Красную Армию. После войны писал очерки и рецензии для центральных газет. Очерки и рецензии Бека стали появляться в "Комсомольской правде", "Известиях". С 1931 года А. Бек сотрудничал в редакциях горьковской "Истории фабрик и заводов". Во время Великой Отечественной войны был военным корреспондентом. Широкую известность приобрел повестью "Волоколамское шоссе" о событиях обороны Москвы, написанной в 1943-1944 гг. В 1960-м опубликовал повести "Несколько дней" и "Резерв генерала Панфилова".
В 1971 году роман "Новое назначение" опубликован за границей. Автор закончил роман в середине 1964 года и передал рукопись в редакцию "Нового мира". После длительных мытарств по различным редакциям и инстанциям роман так и не был опубликован на родине при жизни автора. По свидетельству самого автора уже в октябре 1964 года он дал читать роман друзьям и некоторым близким знакомым. Первая публикация романа на родине была в журнале "Знамя", N 10-11, в 1986 г. В романе описывается жизненный путь крупного советского государственного деятеля, искренне верящего в справедливость и продуктивность социалистической системы и готового служить ей верой и правдой, не смотря на любые личные трудности и неурядицы.
"Волоколамского шоссе"
Сюжет "Волоколамского шоссе" Александра Бека: попавший после тяжелых боев в октябре сорок первого под Волоколамском в окружение батальон панфиловской дивизии прорывает вражеское кольцо и соединяется с основными силами дивизии. Бек замыкает повествование рамками одного батальона. Бек документально точен (вот как он характеризовал свой творческий метод: "Поиски героев, действующих в жизни, длительное общение с ними, беседы с множеством людей, терпеливый сбор крупиц, подробностей, расчет не только на собственную наблюдательность, но и на зоркость собеседника... "), и в "Волоколамском шоссе" он воссоздает подлинную историю одного из батальонов панфиловской дивизии, все у него соответствует тому, что было в действительности: география и хроника боев, персонажи.
Рассказчиком выступает командир батальона Баурджан Момыш-Улы. Его глазами мы видим то, что было с его батальоном, он делится своими мыслями и сомнениями, объясняет свои решения и поступки. Себя же автор рекомендует читателям лишь как внимательного слушателя и "добросовестного и прилежного писца", что нельзя принимать за чистую монету. Это не более чем художественный прием, потому что, беседуя с героем, писатель допытывался о том, что представлялось ему, Беку, важным, компоновал из этих рассказов и образ самого Момыш-Улы, и образ генерала Панфилова, "умевшего управлять, воздействовать не криком, а умом, в прошлом рядового солдата, сохранившего до смертного часа солдатскую скромность" – так писал Бек в автобиографии о втором, очень дорогом ему герое книги.
"Волоколамское шоссе" – оригинальное художественно-документальное произведение, связанное с той литературной традицией, которую олицетворяет в литературе XIX в. Глеб Успенский. "Под видом сугубо документальной повести, – признавался Бек,– я писал произведение, подчиненное законам романа, не стеснял воображения, создавал в меру сил характеры, сцены... " Конечно, и в авторских декларациях документальности, и в его заявлении о том, что он не стеснял воображения, есть некое лукавство, они как бы с двойным дном: читателю может казаться, что это прием, игра. Но у Бека обнаженная, демонстративная документальность не стилизация, хорошо известная литературе (вспомним для примера хотя бы "Робинзона Крузо"), не поэтические одежды очерково-документального покроя, а способ постижения, исследования и воссоздания жизни и человека. И повесть "Волоколамское шоссе" отличается безупречной достоверностью (даже в мелочах – если Бек пишет, что тринадцатого октября "все было в снегу", не нужно обращаться к архивам метеослужбы, можно не сомневаться, так оно и было в действительности), это своеобразная, но точная хроника кровопролитных оборонительных боев под Москвой (так сам автор определял жанр своей книги), раскрывающая, почему немецкая армия, дойдя до стен нашей столицы, взять ее не смогла.
И самое главное, из-за чего "Волоколамское шоссе" следует числить за художественной литературой, а не журналистикой. За профессионально армейскими, военными заботами – дисциплины, боевой подготовки, тактики боя, которыми поглощен Момыш-Улы, для автора встают проблемы нравственные, общечеловеческие, до предела обостренные обстоятельствами войны, постоянно ставящими человека на грань между жизнью и смертью: страха и мужества, самоотверженности и эгоизма, верности и предательства. В художественном строе повести Бека немалое место занимает полемика с пропагандистскими стереотипами, с батальными штампами, полемика явная и скрытая. Явная, потому что таков характер главного героя, – он резок, не склонен обходить острые углы, даже себе не прощает слабостей и ошибок, не терпит пустословия и пышнословия. Вот характерный эпизод:
"Подумав, он проговорил: "Не ведая страха, панфиловцы рвались в первый бой...Как, по-вашему: подходящее начало?"
– Не знаю,– нерешительно сказал я.
– Так пишут ефрейторы литературы, – жестко сказал он. – В эти дни, что вы живете здесь, я нарочно велел поводить вас по таким местечкам, где иногда лопаются две-три мины, где посвистывают пули. Я хотел, чтобы вы испытали страх. Можете не подтверждать, я и без признаний знаю, что вам пришлось подавлять страх.
Так почему же вы и ваши товарищи по сочинительству воображаете, что воюют какие-то сверхъестественные люди, а не такие же, как вы? "
Скрытая, авторская полемика, пронизывающая всю повесть, более глубока и всеобъемлюща. Направлена она против тех, кто требовал от литературы "обслуживания" сегодняшних "запросов" и "указаний", а не служения правде. В архиве Бека сохранился набросок авторского предисловия, в котором об этом говорится недвусмысленно: "На днях мне сказали: – Нам не интересно, правду вы написали или нет. Нам интересно, полезно это или вредно...Я не спорил. Бывает, вероятно, что и ложь полезна. Иначе зачем бы она существовала? Я знаю, так рассуждают, так поступают многие пишущие люди, мои сотоварищи по цеху. Иногда мне хочется быть таким же. Но за письменным столом, рассказывая о нашем жестоком и прекрасном веке, я забываю об этом намерении. За письменным столом я вижу перед собой натуру и влюблено срисовываю ее, – такую, какой я ее знаю".
Понятно, что Бек не стал печатать этого предисловия, оно обнажало позицию автора, в нем был вызов, который так просто не сошел бы ему с рук. Но то, о чем он говорит, стало фундаментом его работы. И в своей повести он оказался верен правде.
Александр Фадеев (1901-1956 гг.)
Писатель А. Фадеев
Фадеев (Булыга) Александр Александрович – прозаик, критик, теоретик литературоведения, общественный деятель. Родился 24 (10) декабря 1901 года в селе Кимры Корчевского уезда Тверской губернии. Раннее детство провел в гг. Вильно и Уфе. В 1908 г. семья Фадеевых переехала на Дальний Восток. С 1912 по 1919 г. Александр Фадеев учился во Владивостокском коммерческом училище (ушел, не закончив 8-го класса). В годы гражданской войны Фадеев принимал активное участие в боевых действиях на Дальнем Востоке. В бою под Спасском был ранен. Первую законченную повесть "Разлив" Александр Фадеев написал в 1922-1923 гг., рассказ "Против течения" – в 1923 г. В 1925-1926 гг., работая над романом "Разгром", принял решение заниматься литературным трудом профессионально.
В годы Великой Отечественной войны Фадеев работал как публицист. Будучи корреспондентом газеты "Правда" и Совинформбюро, объехал ряд фронтов. 14 января 1942 года Фадеев опубликовал в "Правде" корреспонденцию "Изверги-разрушители и люди-созидатели", в которой он рассказал о том, что увидел в области и г. Калинине после изгнания фашистских оккупантов. Осенью 1943 г. писатель выезжал в освобожденный от врагов г. Краснодон. Впоследствии собранный там материал лег в основу романа "Молодая гвардия".
"Молодая гвардия"В годы Великой Отечественной войны 1941-1945 гг. Фадеев пишет ряд очерков, статей о героической борьбе народа, создаёт книгу "Ленинград в дни блокады" (1944 г.). Героические, романтические ноты, всё более укреплявшиеся в творчестве Фадеева, с особой силой звучат в романе "Молодая гвардия" (1945 г.; 2-я редакция 1951 г.; Государственная премия СССР, 1946 г.; одноименный фильм, 1948 г.), в основу которого легли патриотические дела Краснодонской подпольной комсомольской организации "Молодая гвардия". Роман воспевает борьбу советского народа против немецко-фашистских захватчиков. В образах Олега Кошевого, Сергея Тюленина, Любови Шевцовой, Ульяны Громовой, Ивана Земнухова и др. молодогвардейцев воплотился светлый социалистический идеал. Писатель рисует своих героев в романтическом освещении; в книге соединяются патетика и лиризм, психологические зарисовки и авторские отступления. Во 2-ю редакцию, учтя критику, писатель включил сцены, показывающие связи комсомольцев со старшими подпольщиками-коммунистами, образы которых углубил, сделал рельефнее.
Развивая лучшие традиции русской литературы, Фадеев создал произведения, ставшие классическими образцами литературы социалистического реализма. Последний творческий замысел Фадеева – роман "Черная металлургия", посвящён современности, остался незавершённым. Литературно-критические выступления Фадеева собраны в книгу "За тридцать лет" (1957 г.), показывающую эволюцию литературных взглядов писателя, внесшего большой вклад в развитие социалистической эстетики. Произведения Фадеева инсценированы и экранизированы, переведены на языки народов СССР, многие иностранные языки.
В состоянии душевной депрессии покончил жизнь самоубийством. Много лет Фадеев находился в руководстве писательских организаций: в 1926-1932 гг. один из руководителей РАПП; в 1939-1944 гг. и 1954-1956 гг. – секретарь, в 1946-1954 гг. – генеральный секретарь и председатель правления СП СССР. Вице-президент Всемирного Совета Мира (с 1950 г.). Член ЦК КПСС (1939-1956 гг.); на 20-м съезде КПСС (1956) избран кандидатом в члены ЦК КПСС. Депутат Верховного Совета СССР 2-4-го созывов и Верховного Совета РСФСР 3-го созыва. Награжден 2 орденами Ленина, а также медалями.
Василий Гроссман (1905-1964 гг.)Писатель В. Гроссман
Гроссман Василий Семенович (настоящее имя – Гроссман Иосиф Соломонович), прозаик, драматург, родился 29 ноября (12 декабря) в г. Бердичеве в семье химика, что определило выбор его профессии: он поступил на физико-математический факультет Московского университета и окончив его в 1929 году. До 1932 г. работал в Донбассе инженером-химиком, затем стал активно сотрудничать в журнале "Литературный Донбасс": в 1934 г. появилась его первая повесть "Глюкауф" (из жизни советских шахтеров), потом рассказ "В городе Бердичеве". М. Горький обратил внимание на молодого автора, поддержал его, напечатав "Глюкауф" в новой редакции в альманахе "Год XVII" (1934 г.). Гроссман переезжает в Москву, становится профессиональным писателем.
Перед войной был опубликован первый роман писателя "Степан Кольчугин" (1937-1940 гг.). Во время Отечественной войны был корреспондентом газеты "Красная звезда", пройдя вместе с армией путь до Берлина, опубликовал серию очерков о борьбе народа с фашистскими захватчиками. В 1942 г. в "Красной звезде" была напечатана повесть "Народ бессмертен" – одно из самых удачных произведений о событиях войны. Пьеса "Если верить пифагорейцам", написанная до войны и опубликованная в 1946 г., вызвала резкую критику. В 1952 г. начинает печатать роман "За правое дело", который тоже был подвергнут критике, поскольку не отвечал официальной точке зрения на войну. Гроссману пришлось переработать книгу. Продолжение – роман "Жизнь и судьба" был конфискован в 1961. К счастью, книга сохранилась и в 1975 г. попала на Запад. В 1980 г. роман увидел свет. Параллельно Гроссман с 1955 г. пишет другой – "Все течет", тоже конфискованный в 1961 г., но вариант, завершенный в 1963 г., через самиздат в 1970 г. был опубликован во Франкфурте-на-Майне. В. Гроссман умер в 14 сентября 1964 г. в Москве.
"Народ бессмертен" .Василий Гроссман начал писать повесть "Народ бессмертен" весной 1942 г., когда немецкая армия была отогнана от Москвы и обстановка на фронте стабилизировалась. Можно было попытаться привести в какой-то порядок, осмыслить обжигавший души горький опыт первых месяцев войны, выявить то, что было подлинной основой нашего сопротивления и внушало надежды на победу над сильным и умелым врагом, найти для этого органичную образную структуру.
Сюжет повести воспроизводит весьма распространенную фронтовую ситуацию той поры – попавшие в окружение наши части, в жестоком бою, неся тяжелые потери, прорывают вражеское кольцо. Но этот локальный эпизод рассматривается автором с оглядкой на толстовскую "Войну и мир", раздвигается, расширяется, повесть приобретает черты "мини-эпоса". Действие переносится из штаба фронта в старинный город, на который обрушилась вражеская авиация, с переднего края, с поля боя – в захваченное фашистами село, с фронтовой дороги – в расположение немецких войск. Повесть густо населена: наши бойцы и командиры – и те, что оказались крепки духом, для кого обрушившиеся испытания стали школой "великой закаляющей и умудряющей тяжелой ответственности", и казенные оптимисты, всегда кричавшие "ура", но сломленные поражениями; немецкие офицеры и солдаты, упоенные силой своей армии и одержанными победами; горожане и украинские колхозники – и патриотически настроенные, и готовые стать прислужниками захватчиков. Все это продиктовано "мыслью народной", которая для Толстого в "Войне и мире" была самой важной, и в повести "Народ бессмертен" она выдвинута на первый план.
"Пусть не будет слова величавей и святей, чем слово "народ!" – пишет Гроссман. Не случайно главными героями своей повести он сделал не кадровых военных, а людей штатских – колхозника из Тульской области Игнатьева и московского интеллигента, историка Богарева. Они – многозначительная деталь, – призванные в армию в один и тот же день, символизируют единство народа перед лицом фашистского нашествия. Символичен и финал повести: "Оттуда, где догорало пламя, шли два человека. Все знали их. Это были комиссар Богарев и красноармеец Игнатьев. Кровь текла по их одежде. Они шли, поддерживая один другого, тяжело и медленно ступая".
Символично и единоборство – "словно возродились древние времена поединков" – Игнатьева с немецким танкистом, "огромным, плечистым", "прошедшим по Бельгии, Франции, топтавшим землю Белграда и Афин", "чью грудь сам Гитлер украсил "железным крестом". Оно напоминает описанную позднее Твардовским схватку Теркина с "сытым, бритым, береженным, дармовым добром кормленным" немцем: Как на древнем поле боя, Вместо тысяч бьются двое, Грудь на грудь, что щит на щит, – Словно схватка все решит. "Семен Игнатьев, – пишет Гроссман,– сразу стал знаменит в роте. Все знали этого веселого, неутомимого человека. Он был изумительным работником: всякий инструмент в его руках словно играл, веселился. И обладал он удивительным свойством работать так легко, радушно, что человеку, хоть минуту поглядевшему на него, хотелось самому взяться за топор, пилу, лопату, чтобы так же легко и хорошо делать рабочее дело, как делал Семен Игнатьев. Был у него хороший голос, и знал он много старинных песен... " Как много общего у Игнатьева с Теркиным. Даже гитара Игнатьева несет ту же функцию, что гармонь Теркина. И родство этих героев говорит о том, что Гроссману открылись черты современного русского народного характера.
"Жизнь и судьба". Писатель сумел отразить в этом произведении героизм людей на войне, борьбу с преступлениями фашистов, а также полную правду о происходивших тогда событиях внутри страны: ссылке в сталинские лагеря, арестах и всем связанным с этим. В судьбах основных героев произведения Василий Гроссман запечатлевает неизбежные во время войны страдания, утраты, смерти. Трагические события этой эпохи рождают в человеке внутренние противоречия, нарушают его гармонию с внешним миром. Это видно на примере судеб героев романа "Жизнь и судьба" – Крымова, Штрума, Новикова, Грекова, Евгении Николаевны Шапошниковой.
Народные страдания в Отечественной войне в "Жизни и судьбе" Гроссмана более мучительные и глубокие, чем в предшествующей советской литературе. Автор романа приводит нас к мысли, что героизм победы, завоеванной вопреки сталинскому произволу, более весом. Гроссман показывает не только факты и события сталинского времени: лагеря, аресты, репрессии. Главное в сталинской теме Гроссмана – это влияние этой эпохи на души людей, на их нравственность. Мы видим, как храбрецы превращаются в трусов, добрые люди – в жестоких, а честные и стойкие – в малодушных. Мы уже даже не удивляемся, что самых близких людей порой пронизывает недоверие (Евгения Николаевна заподозрила в доносе на нее Новикова, Крымов – Женю).
Конфликт человека и государства передается в размышлениях героев о коллективизации, о судьбе "спецпереселенцев", он ощущается в картине колымского лагеря, в раздумьях автора и героев о тридцать седьмом годе. Правдивый рассказ Василия Гроссмана о скрывавшихся прежде трагических страницах нашей истории дает нам возможность увидеть события войны более полно. Мы замечаем, что колымский лагерь и ход войны, как в самой реальности, так и в романе связаны между собой. И именно Гроссман был первым, кто показал это. Писатель был убежден, что "часть правды – это не правда".
Герои романа по-разному относятся к проблеме жизни и судьбы, свободы и необходимости. Поэтому у них и разное отношение к ответственности за свои поступки. Например, штурмбанфюрер Кальтлуфт, палач у печей, убивший пятьсот девяносто тысяч человек, пытается оправдать себя приказом свыше, властью фюрера, судьбой ("судьба толкала... на путь палача"). Но дальше автор говорит: "Судьба ведет человека, но человек идет потому, что хочет, и он волен, не хотеть". Проводя параллель между Сталиным и Гитлером, фашистским концлагерем и лагерем на Колыме, Василий Гроссман говорит, что признаки любой диктатуры одинаковы. И ее влияние на личность человека разрушающее. Показав слабость человека, неумение противостоять силе тоталитарного государства, Василий Гроссман вместе с тем создает образы поистине свободных людей. Значимость победы в Великой Отечественной войне, завоеванной вопреки диктатуре Сталина, более весома. Эта победа стала возможной именно благодаря внутренней свободе человека, способного, сопротивляться всему, что бы ни уготовила ему судьба.
Сам писатель сполна изведал трагическую сложность конфликта человека и государства в сталинскую эпоху. Поэтому он знает цену свободы: "Только люди, не испытавшие на себе подобную силу авторитарного государства, его давления, способны удивляться тем, кто покоряется ей. Люди, познавшие на себе подобную силу, удивляются другому – способности вспыхнуть хоть на миг, хоть одному гневно сорвавшемуся слову, робкому, быстрому жесту протеста".
Юрий Бондарев (1924 г.)Писатель Ю. Бондарев
Бондарев Юрий Васильевич (родился 15 марта 1924 г. в Орске Оренбургской области), русский советский писатель. В 1941 году Ю.В. Бондарев, вместе с тысячами молодых москвичей, участвовал в сооружении оборонительных укреплений под Смоленском. Потом была эвакуация, там Юрий окончил 10-й класс. Летом 1942 года его направили на учебу во 2-е Бердичевское пехотное училище, которое было эвакуировано в город Актюбинск. В октябре того же года курсанты были направлены под Сталинград. Бондарев был зачислен командиром минометного расчета 308-го полка 98-й стрелковой дивизии.
В боях под Котельниковским он был контужен, получил обморожение и легкое ранение в спину. После лечения в госпитале служил командиром орудия в составе 23-й Киевско-Житомирской дивизии. Участвовал в форсировании Днепра и освобождении Киева. В боях за Житомир был ранен и снова попал в полевой госпиталь. С января 1944 года Ю. Бондарев воевал в рядах 121-й Краснознаменной Рыльско-Киевской стрелковой дивизии в Польше и на границе с Чехословакией.
Окончил Литературный институт им. М. Горького (1951 г.). Первый сборник рассказов – "На большой реке" (1953 г.). В повестях "Батальоны просят огня" (1957 г.), "Последние залпы" (1959 г.; одноименный фильм, 1961 г.), в романе "Горячий снег" (1969 г.) Бондарев раскрывает героизм советских солдат, офицеров, генералов, психологию участников военных событий. Роман "Тишина" (1962 г.; одноименный фильм, 1964 г.) и его продолжение роман "Двое" (1964 г.) рисуют послевоенную жизнь, в которой люди, прошедшие войну, ищут своё место и призвание. Сборник рассказов "Поздним вечером" (1962 г.), повесть "Родственники" (1969 г.) посвящены современной молодёжи. Бондарев – один из соавторов сценария фильма "Освобождение" (1970 г.). В книгах литературных статей "Поиск истины" (1976 г.), "Взгляд в биографию" (1977 г.), "Хранители ценностей" (1978 г.), также в произведениях Бондарева последних лет "Искушение", "Бермудский треугольник" талант прозаика открылся новыми гранями. В 2004 году писатель издал новый роман под названием "Без милосердия".
Награжден двумя орденами Ленина, орденами Октябрьской Революции, Трудового Красного Знамени, Отечественной войны I степени, "Знак Почета", двумя медалями "За отвагу", медалями "За оборону Сталинграда", "За победу над Германией", орденом "Большая Звезда Дружбы народов" (Германия), "Почетным орденом" (Приднестровье), золотой медалью А.А. Фадеева, многими наградами иностранных государств. Лауреат Ленинской премии (1972 г.), двух Государственных премий СССР (1974 г., 1983 г. – за романы "Берег" и "Выбор"), Государственной премии РСФСР (1975 г. – за сценарий фильма "Горячий снег").
"Горячий снег".События романа "Горячий снег" разворачиваются под Сталинградом, южнее блокированной советскими войсками 6-й армии генерала Паулюса, в холодном декабре 1942 года, когда одна из наших армий выдерживала в приволжской степи удар танковых дивизий фельдмаршала Манштейна, который стремился пробить коридор к армии Паулюса и вывести ее из окружения. От успеха или неуспеха этой операции в значительной степени зависел исход битвы на Волге и может даже сроки окончания самой войны. Время действия романа ограничено всего несколькими днями, в течение которых герои Юрия Бондарева самоотверженно обороняют крошечный пятачок земли от немецких танков.
В "Горячем снеге" время стиснуто даже плотнее, чем в повести "Батальоны просят огня". "Горячий снег" – это недолгий марш выгрузившейся из эшелонов армии генерала Бессонова и бой, так много решивший в судьбе страны; это стылые морозные зори, два дня и две нескончаемые декабрьские ночи. Не знающий передышек и лирических отступлений, будто у автора от постоянного напряжения перехвачено дыхание, роман "Горячий снег" отличается прямотой, непосредственной связью сюжета с подлинными событиями Великой Отечественной войны, с одним из её решающих моментов. Жизнь и смерть героев романа, сами их судьбы освещаются тревожным светом подлинной истории, в результате чего всё обретает особую весомость, значительность.
В романе батарея Дроздовского поглощает едва ли не всё читательское внимание, действие сосредоточено по преимуществу вокруг небольшого числа персонажей. Кузнецов, Уханов, Рубин и их товарищи – частица великой армии, они – народ, народ в той мере в какой типизированная личность героя выражает духовные, нравственные черты народа.
В "Горячем снеге" образ вставшего на войну народа возникает перед нами в ещё небывалой до того у Юрия Бондарева полноте выражения, в богатстве и разнообразии характеров, а вместе с тем и в целостности. Этот образ не исчерпывается ни фигурами молодых лейтенантов – командиров артиллерийских взводов, ни колоритными фигурами тех, кого традиционно принято считать лицами из народа, – вроде немного трусливого Чибисова, спокойного и опытного наводчика Евстигнеева или прямолинейного и грубого ездового Рубина; ни старшими офицерами, такими, как командир дивизии полковник Деев или командующий армией генерал Бессонов. Только совокупно понятые и принятые эмоционально как нечто единое, при всей разнице чинов и званий, они составляют образ сражающегося народа. Сила и новизна романа заключается в том, что единство это достигнуто как бы само собой, запечатлено без особых усилий автора – живой, движущейся жизнью. Образ народа, как итог всей книги, быть может более всего питает эпическое, романное начало повествования.
Для Юрия Бондарева характерна устремлённость к трагедии, природа которой близка событиям самой войны. Казалось бы, ничто так не отвечает этой устремленности художника, как тягчайшее для страны время начала войны, лета 1941 года. Но книги писателя – о другом времени, когда уже почти несомненен разгром фашистов и победа русской армии.
Гибель героев накануне победы, преступная неизбежность смерти заключает в себе высокую трагедийность и вызывает протест против жестокости войны и развязавших её сил. Умирают герои "Горячего снега" – санинструктор батареи Зоя Елагина, застенчивый еэдовой Сергуненков, член Военного совета Веснин, гибнет Касымов и многие другие... И во всех этих смертях виновата война. Пусть в гибели Сергуненкова повинно и бездушие лейтенанта Дроздовского, пусть и вина за смерть Зои ложится отчасти на него, но как ни велика вина Дроздовского, они прежде всего – жертвы войны.
В романе выражено понимание смерти – как нарушение высшей справедливости и гармонии. Вспомним, как смотрит Кузнецов на убитого Касымова: "сейчас под головой Касымова лежал снарядный ящик, и юношеское, безусое лицо его, недавно живое, смуглое, ставшее мертвенно-белым, истончённым жуткой красотой смерти, удивлённо смотрело влажно-вишнёвыми полуоткрытыми глазами на свою грудь, на разорванную в клочья, иссечённую телогрейку, точно и после смерти не постиг, как же это убило его и почему он так и не смог встать к прицелу. В этом невидящем прищуре Касымова было тихое любопытство к не прожитой своей жизни на этой земле и одновременно спокойная тайна смерти, в которую его опрокинула раскалённая боль осколков, когда он пытался подняться к прицелу".
Ещё острее ощущает Кузнецов необратимость потери ездового Сергуненкова. Ведь здесь раскрыт сам механизм его гибели. Кузнецов оказался бессильным свидетелем того, как Дроздовский послал на верную смерть Сергуненкова, и он, Кузнецов, уже знает, что навсегда проклянет себя за то, что видел, присутствовал, а изменить ничего не сумел.
В "Горячем снеге", при всей напряжённости событий, всё человеческое в людях, их характеры открываются не отдельно от войны, а взаимосвязано с нею, под её огнём, когда, кажется, и головы не поднять. Обычно хроника сражений может быть пересказана отдельно от индивидуальности его участников, – бой в "Горячем снеге" нельзя пересказать иначе, чем через судьбу и характеры людей.
Существенно и весомо прошлое персонажей романа. У иных оно почти безоблачно, у других так сложно и драматично, что былая драма не остаётся позади, отодвинутая войной, а сопровождает человека и в сражении юго-западнее Сталинграда. События прошлого определили военную судьбу Уханова: одарённый, полный энергии офицер, которому бы и командовать батареей, но он только сержант. Крутой, мятежный характер Уханова определяет и его движение внутри романа. Прошлые беды Чибисова, едва не сломившие его (он провёл несколько месяцев в немецком плену), отозвались в нём страхом и многое определяют в его поведении. Так или иначе, в романе проскальзывает прошлое и Зои Елагиной, и Касымова, и Сергуненкова, и нелюдимого Рубина, чью отвагу и верность солдатскому долгу мы сумеем оценить только к концу романа.
Особенно важно в романе прошлое генерала Бессонова. Мысль о сыне, попавшем в немецкий плен, затрудняет его позицию и в Ставке, и на фронте. А когда фашистская листовка, сообщающая о том, что сын Бессонова попал в плен, попадает в контрразведку фронта в руки подполковника Осина, кажется, что возникла угроза и службе Бессонова.
Весь этот ретроспективный материал входит в роман так естественно, что читатель не ощущает его отдельности. Прошлое не требует для себя отдельного пространства, отдельных глав – оно слилось с настоящим, открыло его глубины и живую взаимосвязанность одного и другого. Прошлое не отяжеляет рассказ о настоящем, а сообщает ему большую драматическую остроту, психологизм и историзм.
Точно так же поступает Юрий Бондарев и с портретами персонажей: внешний облик и характеры его героев показаны в развитии и только к концу романа или со смертью героя автор создаёт полный его портрет. Как неожиданен в этом свете портрет всегда подтянутого и собранного Дроздовского на самой последней странице – с расслабленной, разбито-вялой походкой и непривычно согнутыми плечами.
Такое изображение требует от автора особой зоркости и непосредственности в восприятии персонажей, ощущения их реальными, живыми людьми, в которых всегда остаётся возможность тайны или внезапного озарения. Перед нами весь человек, понятный, близкий, а между тем нас не оставляет ощущение, что прикоснулись мы только к краешку его духовного мира, – и с его гибелью чувствуешь, что ты не успел ещё до конца понять его внутренний мир. Комиссар Веснин, глядя на грузовик, сброшенный с моста на речной лёд, говорит: "Какое всё-таки война чудовищное разрушение. Ничто не имеет цены". Чудовищность войны более всего выражается – и роман открывает это с жестокой прямотой – в убийстве человека. Но роман показывает также и высокую цену отданной за Родину жизни.
Наверное, самое загадочное из мира человеческих отношений в романе - это возникающая между Кузнецовым и Зоей любовь. Война, её жестокость и кровь, её сроки, опрокидывающие привычные представления о времени, – именно она способствовала столь стремительному развитию этой любви. Ведь это чувство складывалось в те короткие сроки марша и сражения, когда нет времени для размышлений и анализа своих чувств. И начинается всё это с тихой, непонятной ревности Кузнецова к отношениям между Зоей и Дроздовским. А вскоре – так мало времени проходит – Кузнецов уже горько оплакивает погибшую Зою, и именно из этих строчек взято название романа, когда Кузнецов вытирал мокрое от слёз лицо, "снег на рукаве ватника был горячим от его слёз".
Обманувшись поначалу в лейтенанте Дроздовском, лучшем тогда курсанте, Зоя на протяжении всего романа, открывается нам как личность нравственная, цельная, готовая на самопожертвование, способная объять своим сердцем боль и страдания многих… Личность Зои познаётся в напряжённом, словно наэлектризованном пространстве, которое почти неизбежно возникает в окопе с появлением женщины. Она как бы проходит через множество испытаний, от назойливого интереса до грубого отвержения. Но её доброты, её терпения и участливости достаёт на всех, она воистину сестра солдатам. Образ Зои как-то незаметно наполнил атмосферу книги, её главные события, её суровую, жестокую реальность женским началом, лаской и нежностью.
Один из важнейших конфликтов в романе – конфликт между Кузнецовым и Дроздовским. Этому конфликту отдано немало места, он обнажается очень резко, и легко прослеживается от начала до конца. Поначалу напряжённость, уходящая ещё в предысторию романа; несогласуемость характеров, манер, темпераментов, даже стиля речи: мягкому, раздумчивому Кузнецову, кажется, трудно выносить отрывистую, командную, непререкаемую речь Дроздовского. Долгие часы сражения, бессмысленная гибель Сергуненкова, смертельное ранение Зои, в котором отчасти повинен Дроздовский, – всё это образует пропасть между двумя молодыми офицерами, нравственную несовместимость их существований.
В финале пропасть эта обозначается ещё резче: четверо уцелевших артиллеристов освящают в солдатском котелке только что полученные ордена, и глоток, который каждый из них сделает, это прежде всего глоток поминальный – в нём горечь и горе утрат. Орден получил и Дроздовский, ведь для Бессонова, который наградил его – он уцелевший, раненный командир выстоявшей батареи, генерал не знает о тяжких винах Дроздовского и скорее всего никогда не узнает. В этом тоже реальность войны. Но недаром писатель оставляет Дроздовского в стороне от собравшихся у солдатского честного котелка.
Крайне важно, что все связи Кузнецова с людьми, и прежде всего с подчинёнными ему людьми, истинны, содержательны и обладают замечательной способностью развития. Они на редкость не служебны – в отличие от подчёркнуто служебных отношений, которые так строго и упрямо ставит между собой и людьми Дроздовский. Во время боя Кузнецов сражается рядом с солдатами, здесь он проявляет своё хладнокровие, отвагу, живой ум. Но он ещё и духовно взрослеет в этом бою, становится справедливее, ближе, добрее к тем людям, с которыми свела его война.
Отдельного повествования заслуживают отношения Кузнецова и старшего сержанта Уханова – командира орудия. Как и Кузнецов, он уже обстрелян в трудных боях 1941 года, а по военной смекалке и решительному характеру мог бы, вероятно, быть превосходным командиром. Но жизнь распорядилась иначе, и поначалу мы застаём Уханова и Кузнецова в конфликте: это столкновение натуры размашистой, резкой и самовластной с другой – сдержанной, изначально скромной. С первого взгляда может показаться, что Кузнецову предстоит бороться и с бездушием Дроздовского, и с анархической натурой Уханова. Но на деле оказывается, что не уступив друг другу ни в одной принципиальной позиции, оставаясь самими собой, Кузнецов и Уханов становятся близкими людьми. Не просто людьми вместе воюющими, а познавшими друг друга и теперь уже навсегда близкими. А отсутствие авторских комментариев, сохранение грубого контекста жизни делает реальным, весомым их братство.
Наибольшей высоты этическая, философская мысль романа, а также его эмоциональная напряжённость достигает в финале, когда происходит неожиданное сближение Бессонова и Кузнецова. Это сближение без непосредственной близости: Бессонов наградил своего офицера наравне с другими и двинулся дальше. Для него Кузнецов всего лишь один из тех, кто насмерть стоял на рубеже реки Мышкова. Их близость оказывается более возвышенной: это близость мысли, духа, взгляда на жизнь. Например, потрясённый гибелью Веснина, Бессонов винит себя в том, что из-за своей необщительности и подозрительности он помешал сложиться между ними дружеским отношениям ("такими, как хотел Веснин, и какими они должны быть"). Или Кузнецов, который ничем не мог помочь гибнущему на его глазах расчёту Чубарикова, терзающийся пронзительной мыслью о том, что всё это, "казалось, должно было произойти потому, что он не успел сблизиться с ними, понять каждого, полюбить... ".
Разделённые несоразмерностью обязанностей, лейтенант Кузнецов и командующий армией генерал Бессонов движутся к одной цели – не только военной, но и духовной. Ничего не подозревая о мыслях друг друга, они думают об одном и в одном направлении ищут истину. Оба они требовательно спрашивают себя о цели жизни и о соответствии ей своих поступков и устремлений. Их разделяет возраст и роднит, как отца с сыном, а то и как брата с братом, любовь к Родине и принадлежность к народу и к человечеству в высшем смысле этих слов.
Цікаво знати
10 самых дорогих книг писателей 20-го века
| ||
| «Улисс» Джойса, «Над пропастью во ржи» Сэлинджера, «Гарри Поттер» Роулинг и другие книги знаменитых литераторов, ставившие рекорды на аукционах после 2000 года. Первые издания известных писателей могут украсить любую книжную коллекцию и стать неплохой инвестицией. Факторы, которые формируют цены на них, — это, во-первых, тираж (как правило, ограниченный, подчас несколько сотен экземпляров), во-вторых, наличие подписи автора на внутренней стороне обложки, в-третьих, общее состояние книги, и в четвертых, заслуги или регалии автора. Перед вами 10 самых дорогих первых изданий знаменитых писателей, чьи книги были впервые напечатаны в прошлом веке, а проданы на различных аукционных площадках за максимальную цену в веке нынешнем. 1. «Улисс» Джеймса Джойса — $460 500 Экземпляры первого издания легендарного романа «Улисс» стали легендой среди книготорговцев и коллекционеров уже в первой половине ХХ века. Объясняется этот факт просто: небольшое парижское издательство Shakespeare and Company в 1922 году напечатало всего от 100 до 150 копий романа на дорогой голландской бумаге. Также известно, что Джойс подписал всего два экземпляра первого издания. И в октябре 2002 года на аукционе Christie’s была продана как раз одна их этих подписанных книг! Надпись адресована издателю Генри Кайзеру и датирована октябрем 1922 года. Так что нет ничего удивительного, что итоговая стоимость раритета составила рекордные $460 500 при максимальной предпродажной оценке $300 000. 2. «И восходит солнце» Эрнеста Хемингуэя — $366 400 Роман «И восходит солнце» стал своеобразной вехой в творчестве Хемингуэя. К сожалению, для его издателей это была всего лишь еще одна книга начинающего автора. Роман был выпущен ограниченным тиражом издательством Scribner’s в 1926 году. Экземпляр был продан на аукционе Sotheby’s в Нью-Йорке в апреле 2004 года за рекордную сумму — $366 400, превысив максимальную оценочную стоимость более чем в три раза. Объяснятся это просто: во-первых, идеальной сохранностью книги, а во-вторых, подписью автора на внутренней стороне обложки. Адресована она была доктору Дону Карлосу Гаффи и растянулась на целых 20 строчек, так что корректнее называть ее скорее письмом, чем подписью. 3. «В дороге» Джека Керуака — $185 500 Керуак был ключевой фигурой среди писателей-битников, а его роман «В дороге» стал культовым для представителей «разбитого поколения». За последние 30 лет на аукционных площадках всплыло всего четыре подписанных экземпляра первого издания романа, выпущенного издательством Viking Press в 1957 году. На знаменитом октябрьском аукционе Christie’s в Нью-Йорке одна из этих книг установила ценовой рекорд. Цена ее продажи превысила максимальную оценочную более чем в 2,3 раза и составила $185 500. Надпись на внутренней стороне обложки адресована другу Керуака — Джойсу Джонсону. Примечательно, что под дарственной надписью писатель нарисовал кривую рожицу, что как раз было в его духе. 4. «Великий Гэтсби» Фрэнсиса Скотта Фитцджеральда — £84 000 ($167 487) «Великий Гэтсби» является, наверное, лучшим литературным памятником Века джаза и остается одной из вершин не только творчества Фитцджеральда, но и всей американской литературы XX века. Первое его издание, выпущенное нью-йоркским издательством Charles Scribner’s Sons, разошлось мгновенно. До наших дней дошло не так много экземпляров первого издания в идеальной сохранности. Но периодически они всплывают на различных аукционных площадках и ставят ценовые рекорды. Так, в июне 2007 года на аукционе Sotheby’s в Лондоне одна из этих книг была продана за £84 000. Первое издание знаменито большим количеством опечаток и дизайном суперобложки: женское лицо на сине-зеленом фоне. 5. «Мраморный фавн» Уильяма Фолкнера — $95 600 Фолкнер в первую очередь известен как выдающийся романист и прозаик XX века, но мало кто знает, что самая первая его книга была поэтическим сборником. Небольшое бостонское издательство Four Seas Company в 1924 году напечатало «Мраморного фавна» на деньги автора тиражом всего 500 экземпляров. Особого впечатления на критиков и читателей книга не произвела, и о первом издании «Мраморного фавна» заговорили только тогда, когда Фолкнер стал именитым писателем. Экземпляр этого сборника с дарственной надписью родителям автора был пущен с молотка в октябре 2002 года на нью-йоркском аукционе Christie’s за $95 600, но при этом цена продажи так и не смогла превысить максимальную оценочную, которая составляла $120 000. 6. «1984» Джорджа Оруэлла — £46 850 ($75 428) Первое издание в США легендарной антиутопии было выпущено издательством Harcourt, Brace and Company в июне 1949 года, а уже в январе 1950 года писателя не стало. Неудивительно, что само по себе первое американское издание является коллекционным, а подписанные экземпляры «1984» можно пересчитать по пальцам. В декабре 2012 года один из них был продан на лондонском аукционе Sotheby’s за £46 850. Дарственная надпись на внутренней стороне обложки адресована британскому писателю Осберту Ситвеллу: предположительно, автор подписал книгу в сентябре 1949, когда находился в одной из английских клиник. 7. «Гроздья гнева» Джона Стейнбека — $41 825 Роман «Гроздья гнева» считается одним из лучших произведений о Великой депрессии. Именно за него Стейнбек получил в 1940 году Пулитцеровскую премию, и именно по нему Джон Форд снял фильм, получивший два «Оскара» в 1941 году. Роман был впервые напечатан в 1939 году издательством Viking Press. Книга стала бестселлером: всего за первый год было продано более 430 000 экземпляров. Но том, проданный на том же нью-йоркском аукционе Christie’s, что и первые экземпляры «Улисса», «Мраморного фавна» и «В дороге», уникален — он подписан Стейнбеком, а надпись адресована редактору издательства Маршаллу Бесту. 8. «Гарри Поттер» Джоан Роулинг — £19 700 ($40 326) В июле 1997 года небольшое лондонское издательство Bloomsbury рискнуло напечатать книгу неизвестной писательницы про приключения юного волшебника. Тираж первого издания составил всего 500 экземпляров, а большая его часть отправилась прямиком в школьные библиотеки. Лишь небольшое количество книг попало в частные руки, и именно они стали мечтой многих коллекционеров по всему миру — в силу своей редкости и инвестиционной привлекательности. Ровно через 10 лет после выхода в свет один из экземпляров первого издания был продан на аукционе Christie’s в Лондоне за £19 700 при максимальной оценочной стоимости в £12 000, а ведь когда-то эти книги стоили всего £5-10! 9. «Над пропастью во ржи» Джерома Сэлинджера — $32 900 Сэлинджеру не понравилось, как издательство Little, Brown and Company оформило суперобложку первого издания «Над пропастью во ржи». Он потребовал убрать с ее задней страницы свой портрет, но безуспешно: к настойчивой просьбе автора прислушались только при переизданиях. Книги первого издания были буквально сметены с полок в первые месяцы после выпуска и стали букинистической редкостью уже при жизни Сэлинджера. Самым дорогим экземпляром стала книга, пущенная с молотка в апреле 2001 года на аукционе Christie’s. Стоимость продажи превысила максимальную оценочную более чем в четыре раза и составила $32 900. Сложно представить, сколько стоила бы такая книга, если бы была подписана автором. 10. «451 градус по Фаренгейту» Рэя Брэдбери — £4000 ($6110) Рэй Брэдбери стал классиком научной фантастики еще при жизни. Из-за «несерьезности» выбранного им жанра его никогда не ставили в один ряд с Джойсом или Хемингуэем, но отрицать тот факт, что его произведения оказали мощное влияние на умы нескольких поколений читателей, было бы глупо. Особенно стоит выделить среди них роман «451 градус по Фаренгейту». Он был впервые напечатан издательством Ballantine Books в 1953 году и тут же стал бестселлером. Сами по себе первые издания этого романа особенно редкими не являются и стоят буквально несколько сотен долларов. Однако подписанные экземпляры, коих всего 200, оцениваются уже в тысячи: так, на лондонском аукционе Sotheby’s в июле 2010 года один из них был продан за £4000.
|
Подписаться на:
Сообщения (Atom)